- Подробности
- Категория: Лекции по общей стратегии управления бизнеса
Лекция Галяутдинова И.И. № 5 (Конспект)
О некоторых аспектах развития экономики России сквозь призму антикризисного управления в государственном регулировании экономики
О модернизации России и возможном экономическом прорыве
Модернизация страны четко заявлена как основная задача нового президентства - однако в сегодняшней России это понятие остается неопределенным, а политики и эксперты обуславливают достижение данной цели рядом обстоятельств, которые выглядят вторичными.
Можно слышать, что модернизация невозможна без демократизации и политических реформ. Утверждают, что она должна быть <постиндустриальной>, и ее судьба решится в сфере инновационных технологий. Подчеркивается, что о модернизации нельзя даже и говорить, если на первый план не будет поставлено развитие науки и образования. Эти красивые слова, с одной стороны, отражают лишь часть правды и, с другой, не проясняют сиюминутных шагов, которые могли бы превратить модернизацию из досужей мечты в повседневную реальность российского общества.
История учит суровой правде. Мощные экономические прорывы в Южной Корее и на Тайване пришлись на период правления военных режимов Пак Чжон Хи и Чан Кайши; в Бразилии модернизация была начата в годы хунты генерала Кастелло Бранко; в Китае о демократии не приходится и говорить, и даже в Японии почти вся послевоенная политическая история была историй одной правящей партии. Не одна модернизация не опиралась на развитый технологический сектор; напортив, все они основывались на заимствованных производственных технологиях. И серьезное развитие человеческого потенциала, подъем образования и науки были не предпосылкой, а следствием успешных модернизаций и пришлись на их заключительные, а не на начальные этапы.
Зато в каждом случае модернизации предполагали порядок. Говоря о нем, мы не имеем в виду террор сталинского типа. Речь идет о том, что важнейшим условием модернизации является четкая постановка целей, отказ от всякого рода демагогии; выработка средств достижения указанных задач; минимизация затрачиваемых на их достижение средств и усилий; и как продолжение - безусловное отторжение системой институтов и лиц, доказывающих свою некомпетентность или бесполезность. Порядок в условиях модернизации - это средство обеспечения ее эффективности. Все, что мешает четко формулировать цели и задачи, а затем и достигать, должно отметаться. Лишь пройдя по этому пути, России сможет стать современной страной, сформировать в гражданах ценности, свойственный постиндустриальному обществу и занять достойное место в мире как великая держава ХХI века.
Модернизация как вынужденная мера
Будем откровенны: модернизация - это процесс приспособления экономики и общества к условиям, в которых нынешняя социально-экономическая система чувствует себя некомфортно, проигрывая конкурентам или ощущая неизбежность отставания. Россия в 2000-е годы решила задачу своего выживания как единого государства, но вышла из кризиса крайне односторонней индустриальной базой, безнадежно отстающей в сфере высоких технологий, обладающей крайне неэффективным бюрократическим аппаратом и опасно экспериментирующей с ростом социального неравенства. В таких условиях модернизация выступает жизненно необходимой, а не просто желательной мерой.
Задачи российской модернизации - это задачи догоняющего развития, а не <социального проектирования>. Мы находимся, в ситуации, в которой за последние 60 лет побывали многие другие страны: Германия и Япония после второй мировой войны; южная Корея и Тайвань в 1960-е годы; Бразилия на рубеже 1970-1980-х годов; Китай начиная со второй половины 1980-х. Мы являемся сверхдержавой только в мечтах. Сделаться ей на деле - задача, требующая мобилизации всех имеющихся сил и средств. Модернизации для России, как и для других модернизировавшихся стран, - мера вынужденная. Модернизация должна вывести общество на путь, который позволит затем отказаться от модернизаций и перейти к нормальному поступательному развитию. Средствами модернизации являются четкий план, основанный на учете исторического опыта, и его упорядоченная реализация, а ее результатами станут и демократия, и рост благосостояния, и развитие высоких технологий, и прочие блага подобного рода. Но не надо путать средства и результаты и думать, будто модернизация возможна без собранности, мобилизации и самоограничений.
Модернизация - это вставание в мир, а не подстраивание мира под себя. Все успешно модернизировавшиеся страны - Япония в 1980- годы, Китай на протяжении последних десятилетий, та же Бразилия (пусть и в региональном масштабе) - усваивали логику глобальной экономической системы и, используя ее, становились реальными претендентами на статус <державы № 1>. Ни одна страна, попытавшаяся выдумать собственный путь в угоду отечественным доктринерам, не достигла подобных успехов. Россия - элемент мировой экономики, который сегодня используется этой экономикой преимущественно как источник сырья. Причина тому - неготовность элит реализовать программу индустриальной модернизации и сломить сопротивление препятствовавшей ей бюрократии. В выступлениях президента Д.А. Медведева мы слышим сейчас новые нотки, и это внушает большие надежды.
Модернизация как мобилизация
История не знает модернизаций, которые не были бы индустриальными. Каждая модернизировавшаяся страна ставила задачей самообеспечение качественными промышленными товарами и вывод совей продукции на мировой рынок. С 196, по 1989 г. Япония увеличила выпуск автомобилей в 19 раз, мотоциклов - в 26, телевизоров - в 38, а магнитофонов и аудиосистем - более чем в 45 раз. В середине 1980-х она обеспечивала 82 % мирового выпуска мотоциклов, 80,7 % производства видеосистем и 66 % - факсов и копиров. Южная Корея за 20 лет стала мировым лидером в тяжелом машиностроении; сегодня на ее верфях строится около 38 % общего тоннажа торговых судов, ежегодно спускаемых на воду в мире. Китай произвел в 2006 г. 65 % всех собранных в мире ксероксов и микроволновок, 50-55 % видеокамер, DVD-проигрывателей, цемента и текстиля, треть компьютеров в 29 % мобильных телефонов. Бразилия за 1994-1997 гг. запустила в производство собственную линейку пассажирских самолетов Embraer, которые уже используются в 36 странах мира.
Россия в последние десять лет не просто стоит на месте: доля национальных производителей сокращается на всех рынках конечной продукции - от автомобилестроения до бытовой электроники, от фармацевтики до сельского хозяйства. Почему? На то есть две причины. Во-первых, мы не готовы зарабатывать свое благосостояние собственными усилиями. Во-вторых, мы не хотим нести ответственность за неудачи, и потому уже привыкли ставить не реальные цели, а мифические <ориентиры>, приближение к которым невозможно измерить.
Когда в 1960-1980-х годах отсталые страны Юго-Восточной Азии начинали экономические реформы, средний размер ВВП на душу населения составлял 700- 900 долл. СШША. Это позволило перенять технологические достижения Запада и соединить их с дешевой рабочей силой. Однако результат такого соединения общество ощутило в среднем через 15-50 лет (!) после начала реформ: до этого реальная заработная плата росла на 1-2 % в год, а доля накоплений в ВВП сохранялась на уровне 38%-50% (в России она составляет всего 23,5 % - на 3-4 % больше, чем в <никуда не спешащих> Франции и Италии). Серьезный рост доходов населения начался тогда, когда <дореформенные> показатели объемов промышленного производства были превышены в 2,5 - 4 раза. В России с 2000 года реальные доходы населения выросли в 2,9 раза, а в <Программу-2020> заложено, что средняя заработная плата будет расти вдвое быстрее производительности. Нужно понять: чем мы собираемся <затыкать дыру>? Нефтяными доходами и притоком дешевых мигрантов? Но это не модернизация, а паразитизм. <Национальной идеей> модернизации является сбережение: а не безумная роскошь и <разбазаривание> незаработанного. Рациональное использовании ресурсов, целевые вложения в <точки роста> экономики и социальной инфраструктуры - вот единственно возможный путь.
Когда в 1960-е годы Япония начала ускоренную модернизацию, Министерство внешней торговли и промышленности совместно с Банком Японии организовало программу кредитования частных компаний и корпораций на льготных условиях для закупки западных технологий и вывода продукции на мировые рынки. Главными были четкие количественные показатели: объем проданной продукции и рыночная доля. Отчеты об <освоении средств> не принимались: если к обозначенной дате цели не достигались, дотации требовалось вернуть. Видим ли мы в России хоть что-то подобное? Какие задачи, кроме финансов российская власть ставит перед промышленниками? Где количественные показатели работы? Кто из получателей госфондов, сорвавших сроки выполнения заданий, наказан? С кого снято государственное финансирование? На чью <делянку> допущены конкуренты? Пока эти вопросы вызывают улыбки, бессмысленны мечты о модернизации.
Взамен нам предлагают поверить, что модернизация может быть постиндустриальной, и брать пример с США и Европы, которые чуть ли не крест поставили на собственной промышленности. Демагогия! Даже не вспоминая о том, что в Германии в индустриальном секторе занято 26,8 % рабочей силы, заметим: эти страны пришли к постиндустриализму, овладев индустриальной практикой, а не бросив попытки стать индустриальными державами. Они прошли <школьную программу>, а не провалили ее, прежде чем решили поступать в вуз.
Еще раз повторим: серьезную промышленную державу нельзя построить без мобилизации усилий - и народа, власти. А мобилизация требует порядка и ответственности - которых нельзя требовать от <низов>, если их нет наверху.
Бюрократический тупик
Самая большая проблема российского государства - это те, кто идентифицирует себя с ним, не имея на то морального права. В успешных странах должностное лицо никогда не будет рассказывать публике об успехах of our state или de notre Efat. Принято говорить стране или нации, но не о государстве - просто потому, что носители власти, государственная бюрократия выступают не более чем слугами общества, а успехи слуг не могут превосходить достижения господина (носителя суверенитета, если угодно)
С 1991 по 2007 г. численность чиновников в нашей стране выросла почти вдвое - с 950 тыс. человек до 1,75 миллиона. Содержание гигантской государственной машины обходится стране в треть ее бюджетных расходов, или почти в 10 % ВВП. Сам по себе рост числа чиновников, да и расходов на их содержание есть общемировая тенденция, отражающая усложнение и удорожание управленческих процедур. Но эффективность нашей бюрократической машины сомнительна: в подборе кадров отсутствует и намек на меритократичекий принцип. Некомпетентность компенсируется реорганизациями, усложняющими систему принятия решений и бросающими чиновников с одного места на другое.
Но еще более важно то, что в во всех модернизировавшихся странах борьба с коррупцией становилась национальным приоритетом. В Южной Корее ее жертвами в 1980-е и 1990-е годы <пали> более 30 тыс. госслужащих - в том числе 16 министров, председатель Центрального банка и два бывших президента страны. В Китае за последние пять лет за коррупционные преступления осуждены около 47 тыс. бюрократов местного уровня и более 3,5 тыс. чиновников на уровне регионов и в центральных министерствах. Около тысячи человек были приговорены к высшей мере наказания, более 11 тыс. - к тюремному заключению на срок от 10 лет. В нашей стране, где, по словам министерства внутренних дел Р. Нургалиева, за 8 месяцев текущего года число преступлений против госслужбы выросло на 7,7 % (в т.ч. по фактам взяток - на 6,8 %) лишением свободы наказывается только каждый десятый взяточник. И пока ситуация не изменится, никаких шансов на модернизационный прорыв у нас нет.
России нужен порядок, основанный на <социальном договоре> народа и власти. Нужно признать: любые взаимоотношения граждан и государственных органов - будь то подача налоговой декларации, таможенное оформление груза, получение разрешений или лицензий - это соглашение, в котором каждая сторона имеет свои права. Если через годы выясняется, что компания не заплатила налоги или вопреки закону приобрела какие то преференции, обвинение равной тяжести должно предъявляться не только руководителям, но и чиновникам. Так, государство может обанкротить уходящую от налогов компанию, но если оно пытается это сделать, то вместе с руководителям компании к ответу должны быть привлечены и чиновники, проводившие плановые проверки, не заметившие (или не захотевшие замечать) очевидных нарушений, ставшие фактическими соучастниками содеянного. Без <принципа взаимной ответственности> в отношениях граждан бизнеса с государственными и правоохранительными структурами коррупция неодолима.
Финансовый <туман>
Еще одна сфера, где порядок необходим сегодня в первую очередь - это государственные финансы. Упоение финансовыми <успехами> стало в России всеобщим. За последние восемь лет объем доходной части государственного бюджета вырос в 6 раз, капитализация российского рынка - более чем в 11 раз, а золотовалютные резервы Центрального банка - почти в 25 раз. Но финансовые успехи недолговечны, а бум легко может смениться кризисом.
Гигантские финансовые ресурсы страны не работают сегодня на ее благо; доходы не обращаются в основные фонды и не обеспечивают промышленного подъема. Мир не видел модернизирующихся стран, в которых индустриальный рост хронически отставал бы от темпов роста ВВП. В <азиатских тиграх> промышленность росла быстрее ВВП в среднем в 1,7 раза, в Китае в 1995-2003 гг. - в 2,1 раза быстрее; у нас ВВП растет в первую очередь за счет сферы коммуникаций и связи, оптовой и розничной торговли, финансовых услуг и строительства. В индустриальном секторе выделяются лишь производство труб и металлоконструкций, строительных материалов и пищевая промышленность. Но возможности государства только кажутся безграничными (доходы федерального бюджета в 2008 году составят 6,6 -7 трлн. руб. или 280-300 млрд. долл. - меньше, чем доходы бюджетов Нидерландов и Австралии, где живут соответственно 16,89 и 20,3 млн. человек.
Еще одна насущная тема - формирование огромной госсобственности, сколачивание неповоротливых (по крайней мере, на данный момент) госкорпораций. При этом зачастую звучат обоснованные сомнения в эффективности использования этой собственности, в разумности государственных расходов. Зачем принимать 47 федеральных целевых программ с плановым финансированием в 700 млрд. руб. в год, из которых реально работают далеко не все? Сегодня не 1998-й год, но жесткое наведения порядка в бюджетных расходах выглядит не менее очевидной необходимостью, чем перед финансовым кризисом десятилетней давности, так как финансовая распущенность уже перешагнула все мыслимые пределы. Нужно, наконец, понять, что жить по средствам и бережно считать каждую копейку - отнюдь не привилегия лишь для бедных.
Это относится и к корпоративному сектору. Сегодня, похоже, в России не осталось промышленников - есть только финансисты. В Корее в 1980-е годы и в Китае в 1995-2005 гг. крупные компании тратили соответственно 91 и 88% своих суммарных инвестиций на развитие основной деятельности, и лишь около 10 % - на покупки пакетов акций смежников и конкурентов, или непрофильные активы. В Японии до конца 1970-х годов только половина крупных компаний котировалась на бирже; в Южной Корее фондовый рынок начал развиваться тогда, когда страна уже стала индустриальной державой, а в Китае биржа не выступала значимым индикатором развития экономики вплоть до начала 2000-х годов. В России же сегодня капитализацию компаний принято считать чуть ли не более важной, чем любые их производственные и инвестиционные показатели.
Российской власти и российским предпринимателям застят глаза формальные показатели масштабов. Создать огромный холдинг <Ростехнологий>, укреплять <Газпром> или организовать крупнейшую в мире металлургическую компанию на базе <Норильского никеля> и <РУСАЛа> - вот достойные задачи. Но за этой суетой скрыта невиданная монополизация, тормозящая индустриальное развитие. Стране нужна не концентрация активов, а аналоги антитрестовых законов Шермана и Клейтона, которые привели бы в чувство монополистов, вздувающих цены в производстве газа и электроэнергии, металлов и угля, строительных материалов и цемента. Удивительно читать, что в 2007 г. по статье о злоупотреблении доминирующем положением на рынке ФАС собрал штрафов на 302 млн. руб. - и это в стране, где более 70 % добычи углеводородов приходится на пять компаний, а100 % алюминия вовсе на одну. Заметим: антимонопольные органы ЕС в 2007 г. взыскали с нарушителей в 100 (!) раз большую сумму - 1,86 млрд. евро.
На этом фоне стране навязывается культ роскоши и усиливается социальное неравенство. Когда США в 1930-1960-х годах проводили полную перестройку своей экономики, заложившую основы постиндустриального общества, ценой ее было сокращение богатств высшего класса. К 1964 г. в стране осталось <всего> 13 долларовых миллиардеров, хотя в 1928-м их было 32. Россия же сегодня близка к первой строчке в <командном первенстве> богачей: по данным Forbes, среди 100 самых богатых людей мира 32 американца и уже 18 россиян. При этом если суммарные состояния 39 самых богатых американцев равны 22 % расходной части бюджета США, то 14 богатейших россиян контролируют средства, эквивалентные 138 %ежегодного бюджета РФ. Должны ли граждане считать такое положение справедливым? Вопрос риторический.
Сейчас принято считать, что 1990-е годы прошли в России под знаком анархии и распада, а 2000-е стали временем наведения порядка. Это слишком упрощенная картина. Сегодня нужно строить не чиновно-бюрократические <вертикали>, а <горизонтали> ответственности; бороться за интересы не бюрократического сообщества, а страны и ее граждан. В этом - суть повести дня, предлагаемой президентом Д.А. Медведевым. И она, увы, нереализуема в условиях расслабленности. Установление порядка должно стать лозунгом нового президентства, каким бы неприятным он ни казался многим. Иного выбора у России попросту нет.
(РГ от 01.10.08г.)
Вопросы по материалам лекции:
1. Почему экономику современной России некорректно относить к постиндустриальной в полной мере?
2. Приведите примеры положительных результатов антикоррупционной политики в экономике Южной Кореи и Китая в сравнении с Россией. Значение антимонопольного регулирования в истории мировой экономики, какова роль антимонопольных служб в развитии экономики России.
3. Охарактеризуйте роль индустриального развития промышленного производства и среднего и малого бизнеса в экономике России. Взаимосвязь между производительностью труда и ростом благосостояния населения.
